Неточные совпадения
На шум выбегают из инспекторской надзиратели, потом инспектор. Но
малыши увертываются от
рук Дитяткевича, ныряют между ног у другого надзирателя, добродушного рыжего Бутовича, проскакивают мимо инспектора, дергают Самаревича за шубу, и крики: «бирка, бирка!» несутся среди хохота, топота и шума. Обычная власть потеряла силу. Только резкий звонок, который сторож догадался дать минуты на две раньше, позволяет, наконец, освободить Самаревича и увести его в инспекторскую.
Педагогические приемы у пана Пашковского были особенные: он брал
малыша за талию, ставил его рядом с собою и ласково клал на голову левую
руку.
Малыш сразу чувствовал, что к поверхности коротко остриженной головы прикоснулись пять заостренных, как иголки, ногтей, через которые, очевидно, математическая мудрость должна проникнуть в голову.
На Чистом болоте духовный брат Конон спасался с духовкою сестрой Авгарью только пока, — оставаться вблизи беспоповщинских скитов ему было небезопасно. Лучше бы всего уехать именно зимой, когда во все концы скатертью дорога, но куда поволокешься с ребенком на
руках? Нужно было «сождать», пока
малыш подрастет, а тогда и в дорогу. Собственно говоря, сейчас Конон чувствовал себя прекрасно. С ним не было припадков прежнего религиозного отчаяния, и часто, сидя перед огоньком в каменке, он сам удивлялся себе.
— На коня, добрые молодцы! — закричал
Малыш. — Эй ты, рыжая борода, вперед!.. показывай дорогу!.. Ягайло, ступай возле него по правую сторону, а ты, Павша, держись левой
руки. Ну, ребята, с богом!..
Тогда, из боязни уронить свой авторитет перед «
малышами», весь красный от натуги, он уперся одной
рукой в грудь Буланина, а другой изо всех сил рванул пуговицу к себе.
И на этот раз, не дожидаясь согласия
малыша, он берет в
руку последние суставы его пальцев и, поочередно нажимая на них, заставляет импровизированную скрипку гримасничать и взвизгивать от боли.
Зимою почти у всех «
малышей» образовались на
руках «цыпки», то есть кожа на наружной стороне кисти шершавела, лупилась и давала трещины, которые в скором времени сливались в одну общую грязную рану.
Оня Лихарева, растопырив
руки наподобие крыльев наседки, встала во главе целого отделения
малышей, державшихся за концы передников одна за другою, длинной узкой шеренгой.
— О да! Это так! Она у нас себе на уме! Под шумок за всем следит. Вы знаете, добрая моя, je me tue à démontrer [Я уже устала доказывать (фр.).], что Александр Ильич, хоть он и ума палата, и учен, и энергичен, без такой жены, как вы, не был бы тем, что он есть! N'est-ce pas, petit? [Не правда ли,
малыш? (фр.).] — спросила гостья сына и, не дожидаясь его ответа, опять прикоснулась
рукой к плечу хозяйки.